Спасительный загул Боброва

​                           

Всеволод Бобров был главной звездой первых лет советского хоккея. Знаменитый бомбардир футбольного ЦДКА, как и многие другие спортсмены того времени, был универсалом. Летом играл в футбол, зимой – в хоккей, сначала «русский» (с мячом), а потом уже новомодный «канадский». В «шайбе» Бобров раскрылся еще лучше и окончательно перешел в разряд небожителей.

Его закономерно окружено разнообразными легендами, а возникновению главной из них сопутствовали трагические обстоятельства. Бобров приятельствовал с Василием Сталиным и по ходу сезона-1949/50 перешел из «команды лейтенантов» в авиационный суперклуб ВВС, который сын вождя курировал. 

Но играть ему пришлось уже за абсолютно другую команду «летчиков». В январе 1950 года самолет с игроками ВВС на борту разбился в авиакатастрофе под Свердловском. Боброва на борту не было, и это его отсутствие на долгие годы стало предметом разнообразных слухов и домыслов. 

Очень популярной была версия с затянувшейся гулянкой, из-за которой игрок не успел к вылету. Ее правдоподобности способствовало то, что Бобров действительно периодически нарушал режим. В результате из собутыльников, которые вроде как спасли Боброва, выстроилась целая очередь – писатели, артисты, военные и прочие представители тогдашней московской богемы.

«Два московских писателя независимо друг от друга рассказывали мне о том, что Боброва спасли именно они. Дело было так: ресторанное застолье, в котором каждый из них (независимо друг от друга) участвовал вместе с Бобровым, чрезвычайно затянулось и в результате «Севка» опоздал на самолет. Рассказы были совершенно идентичными, если не считать того, что в них фигурировали различные названия ресторанов, в которых происходили застолья. Получалось, что в одно и то же время Бобров присутствовал и в ресторане «Арагви» и в «Москве» (Анатолий Салуцкий, «Всеволод Бобров»).

Что же тогда произошло на самом деле? Другой игрок ВВС, не летевший тогда с командой, Виктор Шувалов утверждает, что Бобров вообще лететь никуда не должен был, потому что не успел завершить процедуру перехода в новый клуб. Рассказывали и другие истории – то про отказ «закапризничавшей звезды» от полета (в Свердловске у команды планировался не только матч, но и небольшой тренировочный сбор), то про опоздание на пять минут и неудачный спринт по летному полю за выруливавшим уже самолетом. 

Биограф Боброва Салуцкий опровергает все эти версии, ссылаясь на незаконченные и неизданные воспоминания самого игрока, носившие название «Капитан олимпийских команд», а также свидетельства его младшего брата.  

«Перед самым Новым годом был подписан приказ о моем переводе в ВВС МВО. Новый коллектив, новые товарищи, среди которых было много выдающихся хоккеистов, – все это было интересно, но с особенным интересом я ждал первых игр в новом коллективе. Через несколько дней после Нового года я вместе со своей командой должен был вылететь на Урал, в Свердловск и Челябинск, там предстояли очередные игры на первенство СССР по хоккею.

Вылет был назначен на 6 часов утра. Как сейчас помню, придя домой, я завел будильник, поставив его на 4 часа утра. И еще, кроме этого, сказал своему младшему брату Борису, чтобы он, услышав звон будильника, разбудил меня. Но проснувшись в 7-м часу утра, я увидел, что будильник остановился еще ночью, а братишка сладко спал. Проспал! <...> Да, подумал я, нехорошо получилось, и с будильником что-то стряслось» (цитируется по книге А. Салуцкого «Всеволод Бобров»). 

Конечно, для фигуры масштаба Боброва история про вышедший из строя будильник – это как-то мелковато. Нет ни драматического конфликта, ни роковой женщины, ни экшна, как в рассказе про забег вдогонку улетавшему самолету. Но из истории известно, что иногда на ее ход могут оказывать влияние даже самые обычные мелочи. И это вполне мог быть как раз тот случай. 

Тарасов возглавлял «Красную машину»

Тарасов был личностью не менее грандиозной, чем Бобров. Он прославился не только как тренер, при котором ЦСКА стал самой успешной командой страны, но и хоккейный идеолог, пропагандист. Он еще при жизни делал все, чтобы именно его считали «главным боссом советского хоккея». И своего добился – мощная фигура Тарасова многими именно так и воспринималась, в частности, в Северной Америке, которую он неоднократно посещал. 

Все это находит отражение и в современном восприятии его образа, что ярко проявилось в фильме «Легенда № 17», где Тарасов выведен единоличным творцом успехов сборной СССР, выигравшей три Олимпиады подряд. Нынешние представления отождествляют ту команду с прозвищем «Красная машина», и отсюда вырастает двухслойный заглавный миф.

Сначала – про прозвище. Оно стало популярным в Северной Америке в 1970-80-е годы уже после того, как Тарасов отошел от тренерской деятельности. И связывается в основном с периодом работы Виктора Тихонова, в том числе для возвеличивания победы американских студентов на Олимпиаде-1980. То есть вроде как не просто выиграли, а у команды-машины под руководством тренера-диктатора. Такой элемент антисоветской пропаганды.

Но даже если отвлечься от политики, комплимент в целом весьма сомнительный, с явным намеком на то, что советские хоккеисты играли без души, как роботы. Неудивительно, что многолетнему капитану сборной СССР Вячеславу Фетисову прозвище «Красная машина» совсем не нравится. Но ФХР сейчас пытается его активно продвигать уже применительно к сборной России, ведь в нынешние времена самое главное – это наличие у бренда узнаваемости и раскрученности. 

Итак, «Красную машину» Тарасов не возглавлял, причем даже если рассматривать это прозвище ретроспективно. Ведь в роли старшего тренера сборной СССР (с 1957 по 1960 годы) он не выигрывал ни чемпионаты мира, ни Олимпиаду. Грандиозные успехи к советской команде пришли чуть позже, когда старшим тренером стал Аркадий Чернышев, а Тарасова отодвинули на роль второго. И это разделение не было номинальным, не оформлялось как тандем двух равных по статусу тренеров. Как и полагается главному, Чернышев принимал итоговые решения по составу и тактике, руководил командой по ходу матчей. Тарасов курировал тренировочный процесс, а также с присущим ему азартом выполнял функции мотиватора.

В этом смысле довольно странным представляется мнение, что раз Тарасов введен в Зал хоккейной славы в Торонто, а Чернышев – нет, то это якобы ставит первого выше второго. Во-первых, Зал в Торонто практически игнорирует европейский хоккей, де-факто являясь Залом славы НХЛ. Да, туда были включены Тарасов, Владислав Третьяк и Валерий Харламов, но отсутствие других говорит скорее о «слепоте» канадцев, чем о том, что у Чернышева или Бориса Михайлова с Владимиром Петровым было меньше заслуг.

Во-вторых, в Зале не существует отдельной категории для тренеров. Они включаются в категорию значимых персон, способствовавших развитию игры, в оригинале называемую «builders» (дословно – «строители»). В их числе находится, к примеру, и бывший генерал-губернатор Канады лорд Стэнли, учредивший всем известный Кубок своего имени. С этой точки зрения все логично – Тарасов был выдающимся хоккейным организатором, его имя было в Канаде хорошо известно. Поэтому он и оказался в Зале, а совсем не из-за мифического желания хранителей подчеркнуть его тренерское превосходство над Чернышевым. Их это сопоставление вряд ли вообще интересовало. 

Кстати, даже если их совместные успехи засчитать Тарасову как победы в качестве главного тренера, по титулам на международной арене он Чернышеву все равно уступает. Свою единственную «сольную» Олимпиаду Чернышев в 1956 году выиграл, а Тарасов четыре года спустя проиграл. И именно незаслуженно подзабытый в массовом сознании динамовец – единственный в истории четырехкратный олимпийский чемпион – является самым титулованным тренером сборной СССР. 

Брежнев – болельщик «Спартака»

Упомянутый выше байопик Валерия Харламова «Легенда № 17» в принципе содержит немало исторических неточностей. Это касается и момента, в котором содержался красноречивый намек на симпатию Леонида Брежнева к «Спартаку». Создателей картины справедливо упрекнули в небрежном отношении к фактам – от близких к генсеку людей известно, что он симпатизировал ЦСКА и в свое время даже одобрил назначение Виктора Тихонова главным тренером армейцев.

Но этот случай был далеко не первым, когда Брежневу приписывали любовь к красно-белым. Почему же так происходило? Может быть, его путали с Черненко, который действительно симпатизировал «Спартаку», может, смешивали хоккейные симпатии Леонида Ильича с футбольными (хотя, и там все неоднозначно).

Самая убедительная версия принадлежит человеку, который по должности знал Брежнева едва ли не лучше всех – телохранителю Владимиру Медведеву. 

«Брежневу, конечно, не хватало общения — обычного, человеческого, без лести к нему и подобострастия. Он не то чтобы очень болел, просто отдавал предпочтение клубу ЦСКА. А в Политбюро многие болели за «Спартак», и он на другой день подначивал соратников: «Как мы вам вчера!..».

Часто брал с собой кого-нибудь на хоккей или футбол. Черненко болел за «Спартак», тут уж Леонид Ильич подначивал его, не щадил. Устинов же, как и Брежнев, был за ЦСКА и поэтому, когда они сидели в ложе рядом, в пику ему начинал болеть за «Спартак». 

Получается, что к появлению этой исторической загадки невольно приложил руку сам Брежнев, который был болельщиком увлеченным, но не всегда принципиальным. 

«В Политбюро многие болели за «Спартак», и он их подначивал: «Как мы вам вчера!». Главный болельщик советского хоккея

Чемпионат и Кубок СССР – как регулярный чемпионат КХЛ и Кубок Гагарина

Этот миф активно продвигался рядом ветеранов, среди которых выделяются Борис Михайлов и Владимир Петров, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Эта историческая параллель нужна для того, чтобы обосновать необходимость присуждения чемпионского титула в КХЛ по итогам регулярного чемпионата. 

Но на самом деле статус Кубка СССР в советском хоккее был неоднозначным. Во-первых, он проводился нерегулярно. Так, в промежутке с 1957 по 1965 годы прошел всего лишь один розыгрыш (по системе с выбыванием тогда игрался предсезонный турнир на призы газеты «Советский спорт», в котором более слабые команды получали фору), а с 1980 по 1987 годы – вообще ни одного. В общей сложности на 45 состоявшихся чемпионатов СССР пришелся только 21 розыгрыш Кубка. 

Во-вторых, постоянно менялась формула и сроки проведения турнира. Иногда ему не находили места в календаре, так что решающие матчи могли проводиться как в августе-сентябре (на предсезонке), так и в мае, уже после возвращения сборной с чемпионата мира. 

И если действительно возвращаться к тем реалиям, как того хотят ветераны, то Кубок Гагарина надо проводить, например, раз в два года, и в абсолютно произвольное время. 

В чемпионате СССР не бывало плей-офф

Сегодня чемпионат СССР по хоккею представляется каким-то бесконечным «Днем сурка». 10-12 команд играют в четыре круга. ЦСКА стабильно первый с большим отрывом. Московское «Динамо», «Спартак» и «Крылья Советов» делят серебро и бронзу. Разве что иногда на третье место заскочит шальной провинциал вроде «Трактора» или ленинградского СКА. 

В основном примерно так все и было, но иногда интрига сохранялась до последнего – за счет того, что чемпион определялся в отдельном решающем матче или серии матчей. 

Впервые это произошло в 1952 году. Тогда ВВС и ЦДСА набрали равное количество очков в финальном турнире (чемпионат проходил в два этапа) и было решено провести «золотой матч», несмотря на преимущество армейцев по разнице шайб. 24 января команды сыграли первый в истории СССР матч плей-офф, в котором на кону стояло чемпионское звание. Победу одержали «летчики» – 3:2, Бобров сделал дубль. 

В 1960 году было решено организовать настоящий плей-офф. Этому благоприятствовал календарь, потому что тогда в олимпийские годы не проводился чемпионат мира. После соревнований в трех подгруппах в плей-офф вышли 12 команд (4 – сразу в четвертьфинал, 8 – в предварительный раунд). Все серии шли до двух побед, финальная, игравшаяся уже в апреле, – до трех. 

В 1961 году чемпионат СССР вернулся к круговой системе, правда, модернизированной – после предварительного турнира в двух подгруппах первая шестерка выясняла отношения между собой, с сохранением набранных на первом этапе очков. Серии до 2-3 побед, однако, тоже оставили – по этой схеме прошел специально возрожденный Кубок СССР. «Золотой дубль» в итоге сделал ЦСКА, а упорное горьковское «Торпедо» впервые выиграло серебряные медали чемпионата и дошло до финала Кубка. 

И только после этих экспериментов формат чемпионата наконец устаканился и не менялся вплоть до 1988 года, когда после привычного кругового турнира решили провести полуфиналы и финал в формате плей-офф. Именно тогда состоялась легендарная серия между ЦСКА и «Крыльями» (2-1), в которой все три матча завершились буллитами. Армейцы в итоге вновь выиграли чемпионство, в финале справившись с рижским «Динамо» – 3-1. Это был последний плей-офф в истории чемпионатов СССР, в следующий раз этот формат будет применен уже после распада Союза. 

Что можно сказать? Если бы даже плей-офф в чемпионате СССР проводился постоянно, то гегемонию ЦСКА это бы все равно не пошатнуло. Но определенные локальные сенсации могли происходить почаще, чем в круговых турнирах. 

ЦСКА побеждал за счет того, что забирал игроков из провинции

Из 45 чемпионатов СССР ЦСКА выиграл 32. Доминирование тотальное, и есть большой соблазн объяснить все особенностями селекционной политики армейцев – призвали в армию нужного игрока, да и дело с концом. 

Административные переходы в советском спорте действительно практиковались широко, а ЦСКА обладал в этой сфере максимальными привилегиями. Но давайте представим, что возможности призывать игроков таким образом у армейцев не было. И что же? Они все равно могли бы переманивать игроков из провинции за счет того, что находились в столице и обладали широким спектром материальных благ (премии, дачи, квартиры от Минобороны и так далее). Сильные тренеры и перспективы попадания в сборную в качестве соблазнов тоже никуда бы не исчезли. В реальности именно такие преимущества помогали усиливаться клубам, не обладавшим «силовым» ресурсом – «Спартаку» или «Крыльям Советов». 

Да и в трансферной политике ЦСКА были разные периоды. Одно время клуб сам был жертвой ВВС, который вел себя на «рынке» предельно агрессивно. Позже довольно долгое время армейцы игроков хотя и призывали, но не в запредельных количествах – еще в начале 1970-х москвичи составляли в команде абсолютное большинство. Тарасов, как правило, стремился делать основную ставку на игроков из клубной школы, стабильно поставлявшей звезд. Впоследствии он неоднократно заявлял, что советскому хоккею жизненно необходимо создание сильных клубов на периферии.

Суперсерии СССР/НХЛ определяли лучший клуб мира

Когда сейчас периодически заходят разговоры о том, что неплохо бы организовать матчи между обладателями Кубка Стэнли и Кубка Гагарина, часто вспоминают о клубных суперсериях между представителями чемпионата СССР и НХЛ как определенном прообразе потенциальных межконтинентальных встреч.

Общая статистика серий, проходивших в разных форматах с 1975 по 1991 год, осталась за советскими клубами. Однако, в отличие от футбольного Межконтитентального кубка, эти матчи не ставили своей целью определить лучший клуб мира. Поэтому самыми памятными и обсуждаемыми остались игры первой серии-1975/76, тогда как остальные с течением времени все больше превращались в выставочные матчи и становились рутиной. 

Советские хоккеисты старших поколений не хотели играть в НХЛ​

Ветераны советского хоккея сейчас очень любят рассказывать о том, что они, в отличие от нынешних российских игроков, за длинным долларом не стремились и в НХЛ не рвались из-за патриотических убеждений. Что нам миллионы (фигурируют в такого рода историях непременно миллионы, хотя в реальности такие контракты даже у звезд НХЛ того времени были редкостью) – у советских своя гордость. 

Это, конечно, очень хорошо, но в другие капстраны, если разрешали, игроки ездили охотно. Несмотря на то, что большую часть заработанного по контрактам у них все равно забирали вышестоящие товарищи. Виктор Цыплаков в начале 1970-х годов пару сезонов поиграл в Австрии, Владимир Юрзинов в то же время был тренером-консультантом в Финляндии, а Хельмута Балдериса в середине 1980-х отправили в Японию. О специфически социалистической Югославии и говорить нечего – в загребском «Медвешчаке» одно время была целая колония советских игроков во главе с тренером Анатолием Кострюковым. 

Вероятно, что и с НХЛ была бы точно такая же ситуация, если бы существовали легальные варианты отъезда, как у чехословаков, которых при достижении возраста 30-32 лет в какой-то момент начали отпускать. В середине 1980-х годов вариант с отъездом в «Монреаль» серьезно рассматривал легендарный вратарь сборной СССР Владислав Третьяк. 

«1984 год. Я – десятикратный чемпион мира. Стал бы в одиннадцатый раз – ну и что? Позади четыре Олимпиады. Какие стимулы? Я в 32 года – старше всех в ЦСКА. Было ощущение, что ко мне как к 60-летнему относились. Надо было что-то менять. «Монреаль» предлагал серьезные деньги, но Политбюро заявило, что у меня отец – генерал армии Третьяк. А я не хочу обижать папу отъездом. Через пять лет мне об этом рассказал генеральный менеджер «Монреаля» Савар. А генерал Третьяк не имел ко мне никакого отношения» (Владислав Третьяк, «Спорт-Экспресс», 2012 год)

Но у чехословаков помимо законно уезжавших Ярослава Поузара, Ивана Глинки, Иржи Бублы и других, были и настоящие беглецы – Вацлав Недомански и братья Штястны. В советском хоккее такие появились только тогда, когда перестройка и гласность достигли своего пика. До этого не бежал никто. Даже Виктор Нечаев, первый выходец из СССР, сыгравший в НХЛ, попал в Америку как бы легально, использовав в качестве «средства передвижения» фиктивную жену. Да и Вячеслав Фетисов сознательно отказался от варианта с побегом и добился-таки возможности уехать в «Нью-Джерси» в согласованном порядке. 

Поэтому вывод можно сделать такой – звезды советского хоккея в НХЛ играть не то, чтобы не хотели. Они не хотели ввязываться в сомнительные истории с побегами и подставлять близких. А законной возможности уехать не было практически до самых последних лет существования СССР. 

Источник: sports.ru​